– Книга против войны, книга с легендой про Мадога и Гвидира, приплывших из Уэльса в эти земли… Что же еще там было? Не могу вспомнить…

– Не бери в голову, – посоветовал Гаудиор.

Чарльз Уоллес прислонился к единорогу, прижался лбом к серебристой шкуре и принялся размышлять вслух:

– Нам известно лишь, что валлийский принц по имени Мадог приплыл в Новый Свет со своим братом Гвидиром и что этот Мадог женился на Зилл из народа Ветра. Гаудиор, а если во время пребывания Внутри Мадога я, сам того не зная, поделился с ним этим Словом, это изменит Могло-Бы-Быть?

– Это все очень сложно… – неуверенно протянул единорог.

– Или… Может, Мадог сам знал это Слово? Но откуда, оно ведь пришло из Ирландии, от святого Патрика…

Гаудиор вскинул голову и растянул уголки темно-серебряных губ в свирепой гримасе, оскалив внушительные зубы. Но затем он лишь открыл рот и стал пить ветер, словно утолял ужасную жажду.

Чарльз Уоллес огляделся. Все вокруг подернулось рябью, как вода в той лужице с видениями на берегу. Озеро стало уменьшаться, и в конце концов оказалось, что он смотрит на зимнюю долину, и камень не был больше немного наклоненной плитой, а снова сделался прежним плоским звездным валуном, покрытым тонкой коркой смерзшегося снега.

Гаудиор опустил голову и потрогал ветер губами:

– Гвидир не остался с народом из-за Озера.

– Вот уж неудивительно. Но как ты узнал?

Гаудиор приподнял густые брови:

– Я только что говорил с ветром. Гвидир ушел с берегов озера с позором. Он двинулся на юг и в конце концов очутился в Южной Америке.

Чарльз Уоллес хлопнул себя по лбу:

– Именно! Это и было в книге! Гвидир ушел в Патагонию. А Веспуджия – часть Патагонии. И там еще говорилось о чем-то, что потеряно и что нужно найти, но что же это было? Я почти вспомнил – а потом словно кто-то захлопнул дверь моей памяти!

Гаудиор фыркнул:

– Наверное, эхтры. Они стараются заблокировать все, что может стать ключом к Могло-Бы-Быть, которое они хотят от тебя скрыть.

Чарльз Уоллес кивнул.

– Бешеный Пес Бранзилльо родился в Веспуджии. Но сюда, где мы сейчас стоим, пришел Мадог, и женился на Зилл, и заставил розы гореть, чтобы добиться мира. Что сталось с народом Ветра? Где они теперь?

– Они любили мир, – резко бросил Гаудиор. – Ваша планета не миндальничает с теми, кто любит мир.

Чарльз Уоллес сел на камень, тонкий слой снега захрустел под ним. Он положил голову на колени.

– Думаю, я должен найти то, что связывает Уэльс с Веспуджией, а Мадога – с Бешеным Псом Бранзилльо.

Мег пошевелилась и открыла глаза. Ее рука лежала на спине Ананды.

– Ну и сон, Фортинбрас, – пробормотала она. – Какой странный сон!

Она перевела сонный взгляд на часы – и сон тут же слетел с нее.

– Ананда! Я было приняла тебя за Форта! И это ведь был не сон, да? Это было вникание, но не такое отчетливое, как в тот раз, когда Чарльз Уоллес был Внутри Харселса. С Мадогом он был глубже, вот и мне пришлось зарываться глубже, чтобы достичь вникания. А Чарльз хотел, чтобы я что-то разузнала для него, но что?

Мег запустила пальцы в волосы, крепко зажмурилась и сосредоточилась, прижав вторую руку к Ананде.

– Что-то про озеро… про горящие розы… и про схватку двух братьев… да… и про Бешеного Пса Бранзилльо и Уэльс. Точно! Он хотел, чтобы я выяснила, какая связь между Бешеным Псом Бранзилльо и Уэльсом! Что-то мне не верится, что она вообще есть.

Мег прислушалась к звукам, нарушающим безмолвие ночи – таким знакомым, что они уже сами сделались частью ночной тишины. Старый дом успокаивающе поскрипывал.

– Вряд ли сегодня кто-то спит. Только не в эту ночь. А Сэнди любит историю. Пойду спрошу у него.

Она встала с кровати, сунула ноги в меховые шлепанцы и направилась вниз. Из-под двери комнаты близнецов виднелась полоска света, и Мег постучалась.

– Ты чего вскочила, сестренка? – спросил Деннис. – Тебе нужно спать.

– И тебе, док. А не сплю я по той же причине, что и ты.

– Я часто занимаюсь допоздна, – сказал Деннис. – Чем тебе помочь?

– Что ты знаешь про Веспуджию?

– С такой прической ты выглядишь лет на пятнадцать, – сказал Деннис.

– Я взрослая замужняя женщина. Ну так что насчет Веспуджии?

– Я как раз читаю про нее в энциклопедии, – сказал Сэнди. – Это часть Патагонии. Где-то между Аргентиной и Чили.

– Бранзилльо родился там?

– Да.

– Кто колонизировал Веспуджию?

– Как обычно, сборная солянка. Испанцы, немного англичан и сколько-то народу из Уэльса, еще в те времена, когда она все еще была частью Патагонии.

Мадог из Уэльса.

– А Уэльс – это когда было? – осторожно спросила Мег.

– Существует легенда, что какие-то валлийцы приплыли в Северную Америку еще даже до Лейфа Эрикссона и что один из них отправился на юг в поисках более теплого климата и со временем осел в Веспуджии – ну, точнее, там, где теперь находится Веспуджия. Но это всего лишь легенда. Однако же какая-то группа действительно отправилась из Уэльса в Патагонию в тысяча восемьсот шестьдесят пятом году и поселилась в пустынном краю неподалеку от реки Чубут.

– Так, значит, может оказаться, что в Бешеном Псе Бранзилльо есть сколько-то валлийской крови?

– Вполне возможно, хотя Бранзилльо – какое-то не валлийское имя.

– В каком году, ты сказал, эта группа уехала из Уэльса?

– В тысяча восемьсот шестьдесят пятом.

– И это единственный раз, когда Уэльс упоминается в связи с Веспуджией?

– В этой энциклопедии – да.

Мег на минуту задумалась.

– Ладно. Что в тысяча восемьсот шестьдесят пятом году произошло такого, что заслуживает внимания?

– Мег, если хочешь, чтобы Сэнди прочитал тебе лекцию по истории, ты лучше присядь, – сказал Деннис. – Это что, причуда беременной вроде страсти к клубнике?

– К малине. И с беременностью это не связано.

– Давай заглянем в «Исторические таблицы». – Сэнди взял с книжной полки большущий потрепанный том и принялся его листать. – Ага, тысяча восемьсот шестьдесят пятый. Сражение при Аппоматоксе произошло девятого апреля, а Линкольн убит четырнадцатого. Гражданская война закончилась двадцать шестого мая.

– Да уж, тот еще год.

– Ага. В Англии умер лорд Пальмерстон, и премьер-министром вместо него стал лорд Джон Рассел.

– Я про него почти ничего не знаю.

– И возвращаясь к теперь уже Соединенным Штатам – Тринадцатая поправка отменила рабство.